Тайна куртизанки - Страница 34

– Не думаю, что они продержат нас долго. В конце концов, они поймут, что мужчина, перевозящий контрабанду, не берет с собой глупую молодую жену.

– Я не глупая. Надеюсь, в Англии никто так не хмурится и не проверяет на каждом шагу документы. – Анник почувствовала головокружение, опять начинал действовать наркотик. Она покачнулась и оперлась на карету. – Мне очень жарко. Кажется, приближается тошнота.

– Не делай этого на лейтенанта, дорогая. – Эйдриан перешел на французский: – Лейтенант, если мы останемся тут надолго, может, есть место, куда бы я увел с солнца мою сестру? В ее положении…

– Глубокие извинения за доставленное мадам неудобство. – Судя по голосу, лейтенант молод, подумала она. Молод и явно неловок. – Мы задержим вас совсем недолго.

– Мне не говорили, что нужен местный штамп для проезда.

Грей быстро шел к ним. Ему не следовало так беспокоиться, она могла с этим справиться.

– Фриц, что он говорит? Я не уверена, что в состоянии… – Она еще ниже опустила голову и деликатно прижала руку ко рту.

– Карл будет раздражен, если тебя опять стошнит, – проворчал Эйдриан. – Особенно если ты испортишь сапоги лейтенанта.

Тот понимал немецкий. И торопливо отступил. Грей уже стоял перед ней, так что жандарм не видел ее лица, а Эйдриан сделал какое-то замечание, отвлекая внимание лейтенанта. Большое удовольствие работать с такими умными людьми, против них у лейтенанта не было ни единого шанса.

– Меня не информировали, что для поездки требуется местный штамп в наших паспортах, – с немецкой точностью объяснял Грей, загораживая Анник. – В Париже мое посольство заверило меня, что у нас есть все требуемое для проезда. В Руане тоже не дали знать…

– Да. Да. Штамп. Это простая формальность. – Голос лейтенанта свидетельствовал, что он предпочитает иметь дело с Греем, а не с молодой женой, представляющей опасность для его формы и достоинства, как бы ни приятна она была для глаз. – Вы должны исправить эту оплошность в мэрии Дортера. Вот и все. Трудное время для путешествия вашей жены?

– Трудное? – Грей умолк, чтобы казаться озадаченным. – Нет-нет, вы неправильно поняли. Аделина молодая и сильная. Ее состояние абсолютно естественно. Но женщины в таком положении всегда разыгрывают трагедию. – Он перешел на немецкий: – Сейчас тебе станет лучше, Аделина. Никакой больше тошноты. Поняла?

Она сделала элегантный кивок, сделавший бы честь любой молодой фрау.

– Да, Карл. – Ей действительно было нехорошо. Иногда она сама удивлялась, как натурально может войти в роль. – Если бы мне посидеть несколько минут…

– Нет, Аделина. Нехорошо потакать себе. Упражнения, вот что тебе нужно. Пройди следующий километр или два рядом с каретой, и ты почувствуешь себя намного лучше.

– В следующей деревне есть гостиница, – сказал лейтенант. – Приятное, респектабельное место. Мадам сможет там отдохнуть.

– Карл, я правда чувствую себя очень неважно…

– Глупости. Я хорошо разбираюсь в этих делах. – Грей выглядел невыносимо самодовольным. И в то же время незаметно поддерживал ее, успокаивая: – Совершенно естественный процесс не может принести тебе ни малейшего неудобства. Кобыл ведь не тошнит. Кошек не тошнит. И у женщин нет причин это делать. Я уже объяснял тебе, Аделина. На эту тему есть монография моего друга профессора Либермана, которую я почитаю тебе… Аделина, что ты делаешь?

Она вырвалась, ощупью прошла вдоль кареты и согнулась, прижав кулаки к животу. Кажется, она какое-то время не пила и не ела, но это не предотвратило отвратительный спазм.

– Я… мы вас больше не задерживаем.

Лейтенант поспешно ретировался. Казалось, все мушкетеры – и люди, и кони – были рады покинуть место действия. Копыта застучали по дороге. Но Грей все еще оставался баварцем:

– Аделина, если ты сосредоточишься, тебя не будет тошнить. Думай о чем-нибудь другом. – . Он прикрывал ее от чужих взглядов и крепко держал, потому что она уже не могла стоять.

– Лисенок, это было чертовски убедительное представление. – Эйдриан явно устал. Он тоже говорил по-немецки.

Они благоразумны. Модуляция языка распространяется дальше, чем слова. Один из жандармов мог задержаться и услышать перемену в их голосах, если б они заговорили по-французски.

– Не ядом же мы ее поили. Эйдриан, дай мне… Хорошо. – Грей похлопал ее по лицу влажной салфеткой, – Все?

Она кивнула. Не потому, что ей было трудно говорить по-немецки. Она просто хотела умереть.

– Выпей это. – Грей что-то поднес к ее губам.

Нет! Она выбила стакан из его руки, услышав, как он упал на землю. Она слишком ослабела, чтобы бежать. Она могла только прислониться к карете и закрыть рот ладонью.

– Черт побери, Анник, там была просто вода. Эйдриан, как всегда, лениво усмехнулся:

– Он говорит правду. Вся местность кишит вооруженными французами. Мы не можем загромождать карету бессознательными женщинами.

– Он не пытается тебя опоить, – сказал Дойл с козел.

– Он предоставляет это вам, герр Дойл. Вы сволочь, паршивая собака и предатель, вот вы кто! – Немецкий – прекрасный язык для ругательств.

– Нет, мисс, красивая молодая леди вроде тебя не должна знать таких слов, а тем более выражаться. Ну парни, вы собираетесь толпиться вокруг нее и болтать целый час? Сообщите мне, тогда я распрягу лошадей.

– Мы едем. – Грей снова перешел на французский. – Эйдриан, садись в карету, пока не упал.

– Всегда повинуюсь твоим приказам, о высокопоставленный.

– Анник… – Грей сжал ее пальцы вокруг чашки. Она была тяжелей и холодной. – Это вода. Просто вода. Конечно, у вас нет оснований мне верить, но я хочу, чтобы вы ее выпили.