Тайна куртизанки - Страница 53

– Они примут нас.

Видимо, Роберт везет ее к своим родственникам, дядюшке или кузену, иначе бы он не был так уверен в радушном приеме. Время от времени Анник жалела, что не имеет семьи. Маман ни разу не говорила об их с папой прошлом, даже не упоминала место, где они родились. А теперь Анник уже не узнает.

Следующий переулок вывел их на самодовольную улицу с огороженными липами. Скукой и респектабельностью веяло от каждой двери. Анник провела немного времени в таких местах и не рассчитывала, что ей будет здесь уютно. Что бы ни думал Роберт, его почтенные родственники не обрадуются сомнительной, не особо чистой женщине в их доме.

– Мы приехали. – Роберт соскользнул с лошади.

Для моряка он довольно искусно ездит верхом, подумала она. Хотя он так же одеревенел и устал, как она, но его руки, снявшие ее с седла, остались надежными и сильными.

Анник оглядела белый дом, большой, солидно выстроенный, богатый. Роберт привязал лошадь к столбику, и они, как гости, поднялись по семи каменным ступеням к передней двери. На окнах были прочные железные решетки. Значит, это осторожный и подозрительный владелец. Как правило, Анник и сама была достаточно осторожной, но вряд ли ей понравятся люди, таким решительным образом забаррикадировавшиеся от жизненных опасностей. Дверной молоток в форме розы – медный, искусно сделанный и тщательно отполированный.

Роберт громко постучал. Минуту спустя дверь открыл юноша, одетый дорого, но без сюртука. Значит, не слуга, возможно, член семьи. Он был выше, чем она, и года на три моложе. Несмотря на ранний чае, он совсем не выглядел сонным и сразу начал улыбаться. Вероятно, месье Роберт здесь действительно желанный гость.

Но Анник продолжала думать о решетках. Ни в одном из домов на этой улице их не было. Странно. Даже в такую рань у двери полагается быть слуге, а не юноше в отличной полотняной рубашке, который внимательно оглядел улицу и отступил, позволяя им войти.

Роберт быстро ввел ее в дом, в безвкусную гостиную, которой явно не пользовались. На захлопнувшейся за ней двери были замки. Дорогие замки. Помимо запахов кухни и воска, чувствовался едва ощутимый запах пороха. Дом не должен так пахнуть.

– Роберт… – Когда она хотела повернуть назад, его руки не позволили ей это сделать. – Я решила не оставаться здесь. Я не… Прекратите, Роберт.

Юноша запер за ними дверь.

– Все остальные благополучно вернулись. Мы ждали вас позже. – Он прошел вперед, чтобы открыть дверь в противоположном конце гостиной.

Остальные? Роберта ждали? Он не говорил, что собирается в Лондон. Роберт не из тех, кто лжет.

– Я не понимаю. Мне это не нравится…

Уже не имело значения, что она говорит, потому что он втолкнул ее в следующую дверь, внутрь дома. Заперев дверь, юноша последовал за ними.

– Гальба ждет вас у себя.

Гальба? Нет. Анник была потрясена случившимся и переменой в Роберте. Он быстро и решительно провел ее по широкому коридору с голым дощатым полом, где сильно пахло свежим хлебом, яйцами и ветчиной. Он молчал.

Дверь в конце коридора была полуоткрыта. В комнате за большим столом, заваленным бумагами, сидел человек. На книжных полках лежали стопки бумаг и папки, а на самой высокой – скрипичный футляр. Из зарешеченного окна был виден сад позади дома. Когда Роберт втолкнул ее в комнату, человек оторвался от работы и взглянул на них.

Анник уже знала. Она не могла ни понять, ни поверить, но знала, где находится. Это ведь была Микс-стрит, и она видела на доме номер семь. Штаб-квартира британской разведки.

Человек аккуратно поставил гусиное перо в чернильницу. Лет шестидесяти, плотный, бледнокожий, волосы абсолютно седые. Единственный цвет на лице – ярко-синие глаза, безжалостные и умные. Он пристально смотрел на нее, словно она была объектом его величайшего интереса и он долго ждал ее.

Гальба, глава всех английских шпионов.

– Кто-нибудь пострадал, возвращаясь домой? – Роберт прижимал ее, дрожащую, к своей груди. Теперь, слишком поздно, она узнала его, чувствуя полную безнадежность и страх.

– Эйдриан немного повредил рану, – ответил Гальба, – влезая и вылезая из лодок. Дойл явился вчера. Он какое-то время сидел во французской тюрьме. Без малейшего вреда.

– Нам повезло. – Роберт подтолкнул сопротивлявшуюся Анник вперед. – Сэр, разрешите представить вам мадемуазель Анник Вильерс. Анник, это, как вы уже догадались, Гальба.

– Мадемуазель, очень рад, наконец, с вами познакомиться.

– Ей лучше сесть. – Роберт подтолкнул ее к мягкому стулу перед столом и встал за ней, положив ей на плечо теплую безжалостную руку. – Она испугана.

Что произошло? Весь мир неожиданно перевернулся. Как она, беззащитная, обманутая, могла оказаться в этом тайном доме? Это был Грей, державший ее, и это был Роберт. В том месте, где у других сердце, у Грея только безжалостность. Ничего, что она знала о Роберте, не было правдой. Ее держали руки Грея, который боролся с ней, успокаивал ее, знал о каждой части ее тела. Но это были также руки Роберта, чей образ запечатлен в ее памяти. Тот же человек. И что ей теперь с этим делать?

Кто-то за спиной Грея проскользнул в комнату и встал, небрежно прислонившись к стене. Молодой, худощавый, одетый, как лондонский денди. Она не узнавала его, пока не посмотрела ему в глаза. Пройдут годы, прежде чем его внешность сравняется с возрастом его глаз. Он улыбнулся ей печально, с легким сожалением. Эйдриан.

Дойл тоже где-то в доме. Против нее выступают самые грозные враги. Здесь нет роли, которую она могла сыграть. Нет лжи, которую она могла придумать, чтобы обмануть этих проницательных, терпеливых людей. Она мышь в доме, полном котов.